Моя большая русская свадьба.
Под крылом самолета пролетали облака. Ичиго, выглянул в иллюминатор, потом повернулся к сидящей в соседнем кресле Светлане. Ее лицо было серьезным, и она явно переживала.
- У тебя все нормально?
- Да нет, все хорошо, - Светлана попыталась улыбнуться. – Просто немного нервничаю. Из-за родственников.
- У тебя то с ними что не так?
- Нууу, их много. То есть очень много.
- И что? – не понял временный шинигами.
- Надеюсь, ты и не узнаешь. Я никого не предупреждала, лучше сделаем необходимые визиты по инстанциям, а потом уже домой. Иначе есть шанс ничего не успеть.
- Ладно, тебе виднее.
Светлана взяла руку Ичиго, прижала ее к себе. Позади остался перелет из Токио в Москву, утомительная пересадка в Шереметьево. И вот, они летят к ней на родину. Как встретят ее там, как отнесутся к ним, что скажет отец? Она потерлась щекой о руку любимого. Как-то все да образуется, а пока загадывать рано.
Объявили о скорой посадке, пассажиров попросили пристегнуть ремни. Ичиго осторожно разбудил продремавшую большую часть полета Светлану, и сейчас она сонно потирала глаза, пытаясь разобраться в конструкции застежек на ремнях безопасности, выглядя при этом крайне миленькой. Самолет мягко коснулся посадочной полосы и заскользил в сторону аэропорта.
Получив багаж, они направились к выходу. На Светлане было легкое платье, которое ей очень шло, на Ичиго стандартные футболка и джинсы. Еще перед вылетом Светлана настояла на том, чтобы лететь не в форме, пояснив, что так будет меньше вопросов. Сейчас Светлана вслух размышляла о том, как им лучше добраться до города. Было отвергнуто несколько вариантов, но тут они подошли к залу ожидания. Светлана огляделась и издала стон: «Нет, только не это».
В небольшом зале ожидания было достаточно людно. Ичиго еще удивился, какое здесь большое авиасообщение. Но тут их заметили. Толпа пришла в движение и с воплем: «Светочка прилетела!» - рванулась по направлению к замершей паре.
- Главное, не сопротивляйся, - успела шепнуть Светлана. Тут налетели родственники.
Куросаки трясли руку, похлопывали по плечам, целовали щеки, и всеми другими способами выражали родственные чувства. На втором десятке он окончательно запутался в тетушках, дядюшках, племянниках, племянницах, братьях, зятьях и еще непонятно ком. Напор бурной радости родни нарастал. Неожиданно раздался низкий звучный бас, говоривший:
- Да разойдитесь вы, ироды, дайте дочку обнять!
К помятым Светлане и Ичиго сквозь расступившуюся толпу родственников шел огромного роста мужчина, с густой гривой вьющихся русых волос и окладистой бородой. Он остановился перед ними, критически оглядел Куросаки с ног до головы. Потом быстрым движением сгреб того в охапку и прижал к широкой груди:
-Н у здоров будь, зятек! Эй, дочка, а он по нашему то понимает?
- Добрый день папа. Отпусти человека, задушишь. И он все замечательно понимает.
Ичиго вернули на землю, и он осторожно пошевелил сдавленным плечом. Кости, вроде, был целы. Светлана повернулась к нему:
- Это мой папа, Святослав Евставхиевич. Папа, это Ичиго, мой муж.
- Ну это мы еще посмотрим, - авторитетно произнес тот, – какой такой муж. Без родительского благословения!
-Папа, мы не в каменном веке!
-Вот молодежь пошла, чуть что спорит со старшими! И не перечь мне! Сейчас ко мне, передохнете с дороги, а потом и решим, что с вами дальше делать.
- Папа, нам некогда, нас всего на пару дней отпустили, и срочно за документами ехать надо, - Светлана умоляюще посмотрела на отца.
- За документами, говоришь? Ну, это знамо дело, закон надо блюсти, - отец Светланы обернулся к родичам. – Ей, Григорий, подь сюда!
- Вот Григорий вас и повозит. А потом не мешкая ко мне. Хлеб-соль, так сказать. В общем милости просим. И багаж мы ваш заберем, чего вам с сумками таскаться то!
Варианты для отступления были отрезаны, и молодые люди поспешили вслед за предложенным им водителем. Светлана пояснила, что он ее троюродный племянник. Ичиго не совсем технически представил такую возможность, но решил смириться с фактом. Перед входом стояли видавшие виды Жигули. Ичиго подозрительно рассматривал агрегат:
- А нам точно в него надо садиться?
- Без вариантов.
Григорий лихо рванул с места. По дороге Светлана поинтересовалась, откуда стало известно о их прилете. Родственник долго мялся, но под напором в конце концов сдался. Оказалось, что отцу позвонил Максим Максимыч, с которым они когда-то служили в Афганистане, и предупредил о поездке Светланы и дате прилета. «Опять Исаев», - вспомнил давнего недруга Куросаки. Максим Максимович Исаев числился особистом в русской миссии в НАСА, которой подчинялась Светлана, и на взгляд Ичиго, излишне ее опекал.
Процесс оформления документов на этот раз прошел значительно быстрее, чем в Японии: оказалось, что начальницей в соответствующей службе была дочь сестры жены одного из двоюродных дядек отца Светланы. Поэтому с формальностями было покончено довольно скоро. Им сообщили, что надо забрать справку через день, а обратный рейс был через два дня и времени вполне хватало. И вот уже машина мчит их в неизвестное.
- Так кто там эта тетка? Я разобраться хочу.
- Эээ… В общем очень близкая родственница.
- Точно?
- Да.
- Ну у вас и страна!
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Дом отца Светланы расположился в небольшой деревеньке, в 30 км от города. По виду Григория это было, как к соседу на огород сходить, в общем рядом. И вот наконец они прибыли на место.
Дом был большой, деревянный, с резным крыльцом и множеством служебных пристроек. Он стоял на краю села, задним двором выходя в лес. Машина остановилась в траве перед воротами, и молодые люди вошли в дом. Там их уже встречала новая партия родственников. Раздался коллективный вопль и их захлестнуло потоком. Светлану отнесло в одну сторону, Ичиго в другу. Ему со входа предложили выпить и, не дождавшись ответа, вручили стакан. Светлана что-то предостерегающе крикнула, но было уже поздно: Ичиго сделал большой глоток и моментально закашлялся от сдавившего горло спазма. В стакане был чистейший самогон. Предложившим выпить оказался один из братьев Светланы. Она умудрилась вырваться от зажавших ее тетушек и налетела на него:
- Ты что, совсем? Человек с дороги, а ты тут такое! Иди к своим собутыльникам!
- Ну, Светка, остынь. Мы ж по братски, понимать надо.
- Я те щас так по-братски!
Их разнял подошедший отец:
- Тише, дети мои, чего шум-гам разводите! Стол накрыт, пойдем, откушаем чем бог послал!
- Папа, мы устали с дороги.
- Вот за столом и отдохнете. И не спорь со мной! Иш, моду взяла! – он подтолкнул Ичиго в спину, - Пойдем, затек, покажешь себя.
- Папа, он не пьет!
- Как не пьет, я ж по глазам вижу. Он что, болен?
- Нет.
- Тогда и говорить не о чем. Чего удумала, не пьет он!
Отец решительно поволок переставшего способность сопротивляться Куросаки к столу и усадил рядом с собой.
- А называть меня будешь ПАПА, или Святослав Евставхиевич. Повтори.
- Святослав Евставхиевич.
- Вот вражина, излагает как! – папаша удовлетворенно хохотнул. – Приступим, помолясь!
О дальнейшем у Ичиго воспоминания сохранились достаточно отрывочно. Помнил, что много пили за здоровье молодых, потом за долголетие, потом за космонавтику, потом за родителей, потом, потом, потом… Где-то к середине застолья папочка будто невзначай поинтересовался:
- А по каком обряду вы венчались?
- Ни по какому. Он синтоист. У них так не принято.
- Так что ж получается. Отдаю, родное дитя, да в руки нехристи! – папа начинал буянить. Двое старших братьев Светланы с трудом усадили его на лавку. Он хмуро уставился в одну точку, а потом махнул рукой, - Ладно, решайте ваши вопросы, а я уж как-нибудь разберусь с этим.
- Папочка, только давай без как всегда!
- Не надо, дочь, не надо! Ты уже вон кашу кашу заварила. А мне ее расхлебывать за тебя. Так что сиди да помалкивай.
Перед затуманенным взором Куросаки мелькали лица. Потом они слились в одно, странное, бесформенное, и он провалился в глубокий сон.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Заливисто заорал петух. От этого звука Ичиго очнулся. Было раннее утро. Напротив его лица сидел толстенный рыжий кот и нахально рассматривал проснувшегося шинигами. Он удивленно обнаружил, что лежит на здоровенной копне срезанной и высушенной травы в большом деревянном сарае. Место казалось на столько странным, что Ичиго показалось, что он все еще спит. Голова болела. Ичиго попытался принять вертикальное положение.
- Проснулся, милок. Накось, жонка тебе оставила, - раздался за его спиной негромкий голос. Ичиго обернулся. Перед ним сидел крохотный сморщенный старичок. В руках у него была чашка, которую он протягивал молодому человеку. Ичиго ее послушно взял и выпил. Внутри оказался огуречный рассол. Мир внутри, потрясенный выпитым за вчерашний вечер, медленно начал приходить в равновесие. И тут до Ичиго дошло, что сидящий перед ним дед, строго говоря, не был человеком. Он медленно протянул старичку чашку, а когда тот взял ее, заученным движением скрутил ни о чем не подозревавшего деда и, применив болевой прием, хотел было расспросить его что вообще вокруг твориться. Дед заорал:
- Хозяюшка, помогай, спасай!
В дверь вбежала Светлана. Она сразу же набросилась на мужа:
- Отпусти его, немедленно!
Ичиго ослабил захват. Дед медленно уселся, охая и потирая бока.
- И не совестно тебе, изверг, к старости хоть бы уважение проявил!
- Прощения просим, Кузьма Пантелеич! Молодая голова, горячая, да еще выпивши был! – Светлана поклонилась перед стариком. Ичиго недоуменно уставился на нее:
- Это что? – он показал пальцем на Кузьму Пантелеича.
- Домовой, - просто пояснила Светлана. Потом добавила, - Дух дома. Оберегает его, помочь может. Если, конечно, руки не ломать.
Домовой протянул руку Куросаки для знакомства. Они обменялись рукопожатиями. Ичиго удивленно рассматривал коренастую фигурку духа, не зная как себя вести дальше. Тем временем Светлана подсела к нему и обняла:
- Как ты?
- Уже лучше, - он положил свои руки на плечи девушки. – Ты пришла.
- Может пойдем, пройдемся. Родня разошлась, а отец до рассвета еще укатил по делам. Покажу тебе окрестности, - Светлана замолчала. – Только есть просьба.
- Какая?
- Помнишь, у себя дома ты рассказывал… Я хочу увидеть как это происходит.
Ичиго задумался. Потом достал из кармана удостоверение временного шинигами. И вот уже он стоит рядом со своим неподвижным телом. Домовой задумчиво смотрит то на него, то на Светлану.
- Кузьма Пантелеич, не сочти за труд, присмотри тут, пока нас не будет.
- Не изволь беспокоиться, хозяюшка, все будет исполнено в лучшем виде. Ну ка, подсобите!
Из щелей выползла куча каких-то странного вида созданий. Они бросились к телу Ичиго и под руководством домового куда-то его поволокли.
- Не волнуйся, за ним присмотрят, - Светлана увлекла Ичиго за собой. – Пойдем. А тебе идет черное.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Они пришли на маленькое кладбище. Светлана остановилась у двух могил: одна старенькая, вторая – недавняя, со свежим холмиком. Ичиго обнял ее за плечи, она прижалась к нему:
- У меня 9 братьев, а я единственная девочка. Мама умерла вскоре после того, как я родилась. Вот меня бабка и воспитала, считай. Ее в деревне боялись, но за приворотным зельем или по какой другой нужде все равно бегали. А меня ведьминой дочкой называли. Других детей ко мне не пускали. Бабка все о травах знала, показывала что да как. А потом меня отец в город отправил, подальше отсюда. Я на лето только и приезжала. Со временем я подросла, и до меня дошло, что девочки, с которыми я играла у омута, были русалками. Что веселые пляски под луной были с древляницами и мавками. Что добрый дед, который мне с бабкой приносил ягоды и гриб, был лешим. А другие, в том числе братья и отец, их не видят. И я испугалась. Уехала на другой конец света. И нашла тебя.
Из глаз Светланы капали слезы. Ичиго коснулся губами мокрого лица, потом прижал девушку к себе. Светлана всхлипывала, уткнувшись носом в грудь Куросаки. Он нежно гладил ее по голове. Она подняла к нему заплаканное лицо. Губы были такие близкие, такие зовущие… Ичиго не смог сдержать порыва, и откликнулся на зов горячих губ.
- Нам пора возвращаться, - тихонько сказала Светлана, - еще хватятся.
Они потихоньку пошли к дому. На сеновале, где спал Ичиго, сидела здоровенная крыса. Ичиго потянулся было за мечом, но Светлана его остановила:
- Кузьма Пантелеич, что ж Вы гостя то пугаете?
- Дык он сам кого хош напужать может! – на месте крысы оказался давешный дед. Он захлопал в ладоши. – Эй, вы, дармоеды!
Нечисть приволокла тело Ичиго. Пока он забирался обратно, Светлана вышла, но сразу же вернулась с горшочком молока:
- На, пей. В городе такого нет.
Молоко оказалось на редкость вкусным. В это время из дома донеслись громкие крики: их явно разыскивали. Молодые люди заспешили к родственникам.
- Значица так, собирайтесь, - с порога заявил папа Светланы.
- Это куда?
- Как куда? Крестить твоего бусурмана будем, а потом и венчание, уже все организовано. Батюшка ждет.
- Папа, ну нельзя же так! А согласия нашего уже не надо?
- Малы еще, родителям указывать! А ну марш переодеваться и по машинам!
Ичиго и Светлану затолкали в комнату и выставили охрану из трех теток, чтобы не удрали. Тому почему-то очень захотелось в Сейрейтей, в казармы 11-го отряда. Такое тихое и спокойное место! На кровати в комнате лежали разложенные белое платье и костюм.
- Выбора, я так понимаю, у нас нет? – на всякий случай поинтересовался Ичиго.
- Похоже, что нет.
Они посмотрели друг на друга. Заговорили одновременно:
- На базе никому ничего не рассказывать!
Потом была церковь. Ичиго стоически терпел процедуру. Родственники млели, многие даже всплакнули.
После состоялось возвращение домой, молодых усадили в центре стола. Начались очередные тосты и поздравления. Куросаки все больше и больше поражался: пьянка лейтенантов не шла ни в какие сравнения по масштабам и количеству выпитого с разворачивающейся перед его глазами гулянкой.
Светлана встала и с решительным видом потянула его к выходу. Дорогу преградил старший из ее братьев:
- Куда это вы направились?
- У меня голова болит, а он за мной поухаживает!
- А конечно, дело то молодое, - братец хохотнул и отвалил продолжать отмечание. Парочка вырвалась из дома.
Они сидели на сеновале, рядом с ними устроился домовой. Дистанционно наблюдать за происходящим было весело.
- О, что-то разбили. О, Колька дядьке Петьке нос разбил. О, кума куме в волосы вцепилась, а нечего по чужим мужикам шляться!
Веселье било через край. Заиграла гармошка и нестройный хор голосов затянул:
Ой ты степь широкая
Ой ты степь раздольная
Ой ты Волга-матушка
- Хорошо поют!
На дворе серело. Наступал новый день.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
С утра пара засобиралась в город. Был вызван очередной родич, на этот раз без машины, но с Уралом с коляской. Ичиго, при виде железного коня, категорически отказался на него залазить. Начались долгие и бурные дебаты. Победила старость.
- Слушай, как ты с ними уживаешься? Я думал, что у меня семейка буйных, но это…
- Предполагается, что они хотят как лучше. Знаешь, не заморачивайся. Мы завтра все равно улетаем.
Ичиго задумался.
- Слушай, а если попросить твоих передать моим презент, как думаешь, не откажутся?
- Нет, конечно! Наоборот, почтут за честь!
Документы были готовы. Светлана рассыпалась в поздравлениях своей родственнице (она, кстати, была вчера со всеми на гулянке и выглядела слегка не в форме).
- Слушай, а как ты их всех помнишь?
- Долгие годы тренировки!
Вечером Ичиго подошел к Святославу Евставхиевичу со своей просьбой. Тот проревел в ответ, что для отца мужа единственной дочурки рубашки последней не пожалеет и попросил назвать адрес.
На вечер намечалась очередная попойка, на этот раз по случаю отъезда их любимой доченьки и ее очаровательного мужа. Светлана и Ичиго удрали до начала, и их потом долго искали по округе. А они были далеко, возле омута, где в детстве играла Светлана, и вокруг них водили хороводы русалки с древляницами, и Луна загадочно улыбалась с неба. Мавки сплели им пышные венки. А лесовик подал Ичиго маленькую берестяную коробку. В ней лежало два простеньких колечка.
- На счастье вам! - хором сказала нечисть, глядя как молодые обмениваются кольцами. – Живи долго, хозяюшка!
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Под крылом самолета о чем то тихонько пела тайга. Светлана мирно спала, положив голову на колени своему мужу. А тот размышлял о превратностях судьбы и о том, как причудливо иногда делает повороты дорога Жизни.
|
